Дорога к храму
Я в этой стране уж с полвека живу
Молитва
Мечтаю
Рождество 2001
Рождество 2002
Рождество 2003
Реквием
Свеча
На прощанье
Отшельник
Заповеди
Память
Поэма о Дедале и Икаре
Поэма об Орфее и Эвридике
Я в этой стране
уж с полвека живу
Я пред Тобою грешен, Боже,
И лгать не буду – не мастак,
Я в мыслях далеко не ангел,
С друзьями выпить не дурак.
Курю, бывает, крепким словом
Могу кого-то обругать.
Что делать!? Есть такие люди,
Нельзя которых не послать.
О, если б только это! К сожаленью,
Я слишком часто преступал черту,
Ту, за которой нет себе прощенья
И где себя безбожником сочту.
Прошу Тебя, Отец единый,
Услышать стоны в Украине.
Спаси Ты бедный наш народ
От навалившихся невзгод.
От кровососов-упырей,
И от царьков, и от князей –
Ведь эта вся чиновья рать
Спешит побольше бы урвать.
Ты посмотри, ведь все сломали,
Народам в души наплевали.
Видать, царями стали те,
Кто души продал сатане.
Будь, Боже наш, Ты справедлив
И блага всем бы поделил
Не по чинам и хитроманью,
А по труду и по старанью.
Ты посмотри, кто у станков,
В цехах, полях, у верстаков.
Ведь в основном-то старики –
На них лишь держатся мосты.
А молодежь идет куда?
На смену им иль в никуда?
Ну, а цари!? Они при деле –
Дворцы, банкетов карусели.
Ну, а за этой каруселью
Забыли, как на трон взлетели.
Забыли то, что обещали
И в чем клялись, о чем трещали,
О чем народы их мечтали,
Когда на трон их избирали.
И, возомнив себя богами,
Единовластья захотев,
Страну на части разорвали,
Народов судьбами презрев.
Прошу Тебя – сломай границы
И сделай жизнь для нас иной,
Чтоб жили мы опять, как прежде,
Единой, дружною семьей.
Ведь режут судьбы по живому,
И сердце кровью запеклось,
Когда родня и все родное
По белу свету разбрелось.
Кордоны выросли стеною,
Брат не увидится с сестрой,
И у родителей могила
Вся зарастет густой травой.
- - -
Я в этой стране уж с полвека живу,
Учился, работаю, в церковь хожу.
Но стал вдруг чужим для родной стороны,
Вернее, для тех, кто в плену сатаны.
Чиновники тупо подходят всегда –
Коль мова, то мова – другою нельзя!
Стал вражеским вдруг он, к какому привык,
Прекрасный российский, родной нам язык!
В какую же голову это вдолбить!
Язык – достоянье! И надо ценить!
Ценить, бережливо его сохранять!
При этом украинский не забывать!
Ты им, недоумкам, о том подскажи
И истинный путь им во тьме укажи!
Прости меня, что время отнимаю,
Прости меня, что много говорил,
Но я, мой Бог, как все, страдаю,
И это все я пережил.
2000 г.
Молитва
Молю Тебя! О, Боже мой!
Останови Ты вечный бой.
Ведь мир с момента сотворенья
Не знал ни дня успокоенья.
Религий всяких тьма – не счесть,
Друг друга все готовы съесть,
С оружьем готовы за веру стоять,
Оружьем готовы другим доказать,
Что только их вера кристально чиста,
Что только она есть едина из ста,
Лишь в ней есть истоки святые для душ,
А все остальные – маразм или чушь.
Дав разные, Боже, тебе имена,
Воюют за веру, то бишь за тебя.
В смертельном бою, все сметая вокруг,
Воюет противник, воюет и друг.
Ты рассуди, Всевышний, будь судьею,
И можно ль совместить, реши Ты сам,
Звериную жестокость здесь, к земному,
Любовь к Тебе, мой Бог, и к небесам.
Все ж люди – братья: христиане,
Иезуиты, мусульмане,
Иван, Абрам иль Насреддин –
Для всех для них Ты, Бог, един!
Они в зашоренном плену,
Сними Ты с глаз их пелену!
Прошу Тебя, о Боже мой,
Останови Ты мор людской.
Дай мир, покой любой стране –
Славянам, курдам и Чечне,
Афганистану, Палестине,
Чтоб мир был вечный в Украине.
Пусть льют металл и землю пашут,
Детей растят, на свадьбах пляшут.
Чтоб не заполз им в души холод,
Вложи им в руки серп и молот.
Пусть в радость будет мирный труд
И братом станет мне Махмуд…
Пусть в мире будет меньше гроз,
Пусть в мире будет меньше слез,
Везде звучит пусть детский смех
И всем сопутствует успех!
2000 г.
Мечтаю
Желаний всех моих не счесть,
Хотя с годами и старею,
Но я мечтаю, что смогу
И что-то выполнить успею.
Прижать к себе природы чудо –
Моих родных детей дитё
И, замирая от восторга,
Уйти, как будто в небытье.
Пройти нехоженой тропой,
Пройти таежные завалы –
И чтобы буря, дождь и шквал
На всем пути сопровождали.
И по таежной быстрине
Мечтаю на плоту спускаться
И к пику гор, сквозь камнепад,
На пару с другом пробираться.
Мечтаю я в весенний день
Уйти в поля, где тишь, блаженство,
И насладиться красотой,
Природы ощутив волшебство.
Желаю с другом посидеть,
Тост поддержать заздравной чашей
И завершить визит к нему
Любимой старой песней нашей.
* * *
Я стар уже, но не душой,
Коль в грезах я еще витаю.
Мой Бог, спасибо, что живу
И что еще пока мечтаю.
февраль 2004 г.
Рождество 2001
Дождь холодный, моросящий
Целый день с утра –
Все серым-серо в округе,
В дымке хутора.
На душе от этой мряки
Тоже все серо,
Хоть сегодня светлый праздник –
Божье Рождество!
И звонарь на колокольне
Прозвонит о том,
Разнеся по белу свету
Весточку о нем.
Может, этот звон развеет
В небе облака -
И уйдет тогда из сердца
Серая тоска.
7.01.2001 г.
Рождество 2002
Солнце светит, снег искрится –
Все белым-бело;
Хоть морозец уши щиплет,
На душе светло.
Люди все степенно
Ходят с торжеством -
Встречных поздравляют
С Божьим Рождеством.
А на горке, что у дома,
С самого утра
Веселится и хохочет
Наша детвора.
Ребятня в снегу вся –
Вот ведь егоза!
Лишь огнем пылают
Щеки и глаза.
И летит на саночках,
И кричит: «С дороги!
А не то задавим,
Куриные ноги!».
Солнце, солнце яркое, -
Небо голубое!
Впереди – хорошее,
Позади - плохое!
январь 2002 г.
Рождество 2003
Сегодня очень славный день,
Сегодня – Рождество;
Христоса славит весь народ,
Посланника Его.
Он был рожден давным-давно,
Чтоб путь всем озарить,
Чтоб подсказать, как жизнь прожить,
Как всем добро дарить.
Разумное и вечное
Как сеять для людей,
Чтоб в души силы зла и тьмы
Им не занес злодей.
Мы соберемся в этот день
На это торжество,
Почтить в кругу семьи, друзей
Христово Рождество.
Позор тому,
кто в скорбный час
Христосу сплел венец;
Хвала всем тем,
кто с ним всегда,
Хвала тебе, Творец!
7.01.2003 г.
Реквием
Ольге Дорофеевой и ее внучке Дашеньке,
трагически погибшим в
автомобильной катастрофе
27.8.2000 г.
Даша, Даша, Дашенька,
чудная девчоночка,
От тебя светлели серые деньки,
Крошечка-японочка
и прическа-челочка,
А под этой челочкой глазки-угольки.
Ты делилась мыслями
и делилась радостью,
Прибегая в сад мой рано по росе,
От твоей улыбки,
от бесед с тобою
Становилось сразу легче на душе.
И всегда приветлива,
и чуть- чуть кокетлива,
Добрая и щедрая детская душа!
До чего же, ласточка,
до чего же, милая,
До чего ж была ты, детка, хороша!!!
Но ужасно страшную,
нестерпимо горькую
Колокольным звоном весть нам донесли –
Словно лучик солнца,
вспыхнула, сверкнула
И, увы! Погасла ты не до зари.
И была ты с бабушкой
неразлучной парочкой
Дома и на даче вместе вы всегда:
Вместе вы работали,
вместе отдыхали,
Вместе вы тянули рыбку из пруда,
Вместе вы малину
с веток собирали,
Вместе вы с бабулей пироги пекли…
И дорогой скорбной
вы из этой жизни,
Крепко взявшись за руки, вместе и ушли.
Не забудем Оленьку,
не забудем Дашеньку,
Проклинать осталось лишь горькую судьбу;
Спи спокойно, Оленька,
спи, малышка Дашенька, -
Помнить будем вечно мы
вашу доброту.
сентябрь 2000 г.
Свеча
Посвящается родным моим заводчанам,
экипажу и пассажирам трагического рейса
самолета
Ан-140 Харьков-Исфахан
23 декабря 2002 года
Тишина. Полумрак.
Нежно танго звучит –
Это друг на гитаре
струною звенит.
Мы с тобою, родная,
кружим не спеша.
В канделябре старинном
сгорает свеча.
Как давно это было,
а ведь было вчера:
Ты, мой друг, твое танго,
твои вечера.
А сегодня - лишь боль
и желанье завыть,
И не стыдно мужчинам
слезу уронить.
Ты взлетел, как всегда,
с ходу, сделав «свечу»,-
Все тебе, командир,
как всегда, по плечу.
И ушел в небеса,
растворившись во мгле…
Я твой взлет вновь увижу
лишь только во сне!
Лучший летчик полка,
балагур, весельчак
И любимец всех дам,
хоть пока холостяк.
Возвращался с заданья -
и пела душа:
«Все прекрасно, ребята,
и жизнь хороша!»
И вполголоса танго
свое напевал,
Я в наушниках песню
твою услыхал.
Как обычно, летел,
прижимаясь к земле,
На своем неразлучном,
крылатом коне;
Он в какой-то момент
не послушал руля,
И взметнулась над лесом
свеча из огня.
И на месте паденья
горела земля,
Не оставив, мой друг,
ни коня, ни тебя…
Лучший летчик полка,
балагур, весельчак.
К счастью, был ты, дружище,
в тот час холостяк.
Тишина. Полумрак.
Так же танго звучит,
Только друг далеко,
и гитара молчит.
В канделябре старинном
зажгу я свечу,
А потом, закурив,
постою, помолчу…
январь 2003 г.
На прощанье
Уйду от вас, чего-то недоделав,
Чего -то не успев, недолюбив,
И этот мир прекрасный, небезгрешный,
Покину я, ничем не удивив.
И мир не рухнет, он ведь бесконечен, -
Ему тысячелетия грядут;
Доделают, достроят и долюбят
Те, что за мною вслед придут.
Уйду от вас куда-то в неизвестность,
Мой друг, прошу, не плачь и не грусти.
На моей тризне спой мне лучше песню
И на прощанье прочитай свои стихи.
Я о себе плохого не услышу –
Так испокон ведется на Руси;
Вы пожелаете мне вечного покоя,
А я – оставшимся - жить в мире и любви.
февраль 2005 г.
Отшельник
На таежном глухом полустанке,
Где багульник по рекам цветет,
На прощание поезд ушедший
Нам сигнальным огнем подмигнет.
Мы пройдем, где могучие кедры
Подпирают вершинами свод,
Где, уйдя от сует бесконечных,
В своем ските отшельник живет.
Молча встретит он нас, подошедших,
На приветствие молча кивнет
И, рукою махнув отрешенно,
Он к костру посидеть позовет.
Также молча водой он наполнит
Закопченный костром котелок,
На треногу его приспособит
И под ним разведет огонек.
Сядет ближе к костру, запахнется
В старый, древний и рваный кожух
И подбросит в кострище валежник,
Чтоб веселый огонь не потух.
Лишь напившись духмяного чая,
С ароматом опушек лесных,
Заведет разговор он о жизни,
О себе и о людях иных.
«Расскажу вам, как в годы былые,
Когда был молодой и красив,
Я женился на девушке юной,
Разрешенья родных не спросив.
Затаили обиду родные,
Будто в чем виновата она, -
Вслед всегда доносился их ропот
И обидные злые слова.
Она кроткой была, все терпела,
Только таяла день ото дня
И ночами в подушку рыдала,
Чтоб не видела слезы родня.
Всем была хороша моя Люба:
Как бездонное небо, глаза,
И стройна, словно в поле березка,
И душою чиста, как слеза».
Тут отшельник замолк, словно думал,
Раскрывать ли всю жизнь напоказ;
От забвенья очнувшись, решился
И продолжил печальный рассказ:
«Как-то раз я ушел на охоту
И с неделю в тайге промышлял -
Возвращался веселый, с удачей
И вполголоса песнь напевал.
Дом почуяв, собака рванулась,
Чтоб скорей на подворье попасть,
Но вернулась ко мне и завыла,
Подняв к небу клыкастую пасть.
Тишина над селеньем стояла -
Мне навстречу не вышел никто,
И, почуяв беду, побежал я,
Сажень двести осталось иль сто.
На задах, у большого амбара
Волновалось, собравшись, село:
Мужики хмуро трубки курили,
Голосило надрывно бабье.
Предо мной расступились селяне,
Виноватые пряча глаза,
На пригорке, под старой ракитой,
Неживая лежала она.
Неживой, но такой же прекрасной,
Я увидел Любашу свою –
Видно, жизнь ее так доконала,
Что надела на шею петлю.
Мне родные на ухо шептали
Уж не помню какие слова,
В оправданье мне что-то твердили,
Что они не при чем, мол, сама…
Рухнул мир для меня в одночасье,
На колени пред нею упал,
Ее нежные, милые руки
Целовал, целовал, целовал…
Я не помню, как к ней я склонился,
Как обрушились вмиг небеса,
Белый свет как померк в поднебесье -
Сердце рвалось, и рвалась душа.
Я не помню, как милую поднял,
Как ее сквозь толпу проносил
И какие слова на прощанье
Ей одной в этот миг говорил.
Как унес я Любашу к могиле,
Как прощался и как хоронил,
Как такую, как Люба, березку
На могиле ее посадил.
Не смогу на словах я, ребята,
Все страданья и боль передать,
И, не дай Бог, когда-то кому-то
Все, что было со мной, испытать.
Еще несколько дней бесконечных
Я не спал, и не ел, и не пил -
И бессонными днями-ночами
У могилы Любаши бродил.
От обид на родных и на долю,
От вины, что ее не сберег,
Проклял дом, где родился и вырос,
И покинул родимый порог.
Для меня дорогие пожитки
Я в котомку свою уложил,
Удалился в таежные дебри,
Человек где еще не ходил.
Здесь, на взгорье, нашел я пещеру,
Скромный скит под жилье основал,
Где все долгие-долгие годы
В одиночестве я пребывал.
Я давно уж годов не считаю,
Но лет сорок примерно тому,
Приходили родные с прощеньем,
Умоляли вернуться в семью.
Я их выслушал молча, с презреньем
И рукой указал на тропу:
«Возвращайтесь, несчастные люди,
Я без вас как-нибудь проживу».
В своем ските я веру придумал,
В ней я славлю Любовь и Тайгу -
Мне в молитвах они помогали
Столько лет здесь прожить, как в раю.
Дуновением ветра молитвы,
По иголочкам веток скользя,
Поднимаются выше и выше,
В поднебесье меня унося.
И, витая в безбрежных просторах,
Я Любовь там на крыльях встречал,
И затем, взявшись за руки крепко,
Над тайгою я с нею летал.
Я молился, и в этих молитвах
Моя Люба, Любаша, Любовь
Возвращалась ко мне на мгновенье
В пелену фантастических снов.
В этих снах, перемешанных с былью,
Я всегда, как и был, молодой,
И она молода, как невеста,
Хоть давно называлась женой.
Возвращаясь из этих полетов,
Я с полночи под кедром стоял
И еще очень долго и долго
Где-то там, в поднебесье, витал.
По утрам после этих полетов,
Не земных, а каких-то иных,
Находил у себя в изголовье
Я букетик цветов полевых.
В те былые, далекие годы,
Когда к Любе своей приходил,
Я всегда ей такой же букетик
Из тайги, возвращаясь, дарил.
И не чудо ли это, что Люба
Каждый раз, расставаясь со мной,
Их весной мне дарила, и летом,
И студеной морозной зимой».
Голос старца все тише и тише
У костра в лунном свете звучал,
И, склоняя все голову ниже,
Наш отшельник совсем замолчал.
Осознав боль и силу признанья
И любви сознавая всю суть,
Мы прошли с этим сгорбленным старцем
Его жизненно-праведный путь.
* * *
Тишина над поляной стояла,
И в кострище огонь угасал,
А в тайге то ли зверь, то ли птица,
То ли призрак надрывно рыдал… май 2007 г.
Заповеди
Есть десять заповедей Божьих,
Которые должны мы чтить;
Не забывать их в дни безумства,
В дни просветления учить.
Они всегда должны быть в жизни
Нам путеводною звездой,
Ведь Бог един в едином мире
И всех ведет нас за собой.
Не сотвори себе кумиров,
Им преклоняться не спеши
И к образам бежать с поклоном
Себя, мой друг, не торопи.
Господь не в образах в соборах,
Не в небе и не на земле;
Наш Бог всегда с тобою рядом,
Господь всегда в твоей душе.
В быту и праведник, и грешник,
Запомни и не забывай –
Господне имя понапрасну
Не поминай, не вспоминай.
Ты почитай отца родного
И почитай родную мать,
Чтобы тебя всегда с любовью
Они могли бы вспоминать.
Тебя они вдвоем взрастили
И в люди вывели тебя –
Так будь их памяти достоин,
По жизненной тропе идя.
Будь верен ты семейным узам
И жизнь старайся так прожить,
Чтобы тебя в прелюбодействе
Никто не смог бы укорить.
Не обмани врага и друга
И никого не обмани;
Будь верен слову и на деле
Ты честь свою не посрами.
И если вдруг тебе придется
Предстать свидетелем в суде,
Не лжесвидетельствуй на друга –
Не лги ни судьям, ни себе.
Не укради чего чужого,
Чужой межи не преступи,
Чужих жены, вещей и вола
Не уведи, не укради.
В беспамятстве, в душевной злобе
Ты не сорвись и не убей
И черной завистью к кому-то
Не заболей, не заболей.
Не пожелай чужого дома,
Не пожелай жены чужой;
Трудись, тебе наградой будет
И вол, и раб, и дом с женой.
Шесть дней без устали Создатель
Прекрасный мир наш создавал,
А на седьмой почил в раздумьях,
Ушел от дел и отдыхал.
Есть десять заповедей Божьих,
И эта крайняя из них;
Последний день недели – Божий!
О Боге думай! О святых!
январь 2008 г.
Память
Может быть, уйду не попрощавшись,
Ты меня за это не брани,
Падающей яркою звездою
Я вернусь к тебе в ночной тиши.
Ну, а если вдруг заблудишься случайно
В лабиринтах иль кромешной тьме,
Я всегда немеркнущей свечою
Буду освещать твой путь тебе.
И когда, быть может, очень близкий
Твои руки будет греть в своей руке,
Ты представишь на какое-то мгновенье,
Будто прикоснулся я к тебе.
Тропы, по которым мы ходили,
Зарастут травою-муравой,
Только в памяти останусь я навечно,
Только память скажет: «Он с тобой!».
май 2007 г.
Поэма о Дедале и Икаре
По мотивам мифов
Древней Греции
Давным-давно в краях далеких
Жил-был мастеровой Дедал.
Он многое шутя мог сделать
И много нового создал.
Ваял прекрасные скульптуры,
Как зодчий, возводил дворцы,
Патриции в которых жили,
А не плебеи и творцы.
Судьбой он как-то был заброшен
На очень дальний остров Крит,
Где для царя Миноса мастер
Построил замок-лабиринт.
Жестокий царь в тот замок хитрый,
Конечно ж, лично не входил -
В тот замок, от греха подальше,
Он Минотавра заточил.
Дедал трудился денно-нощно,
Ваял и создавал дворцы,
А царь дарил богам творенья,
Его скульптуры и холсты.
Решил Дедал с царем проститься
И в мире счастье поискать,
Но царь, естественно, Дедала
Не думал с Крита отпускать.
Такого мастера в округе
Еще попробуй отыскать –
Не лучше ли рабом Дедала
На Крите, при себе, держать.
Дедал в ту пору жил с сынишкой,
А звали юношу Икар -
Он для отца был утешеньем,
И любовался им Дедал.
Икар любил в часы досуга
Бродить среди прибрежных скал;
Бродить о странствиях с мечтою
Ему никто здесь не мешал.
Любил в ковыль упасть и в небо
Часами долгими глядеть
И любоваться синевою,
С мечтою птицей полететь.
Глядел, как тучи гонит ветер,
Глядел, как где-то в вышине
Парил на крыльях гордый сокол,
Ища добычу на земле.
Глядел, как чайки в синем небе
Стремительно летят стрелой,
То вверх взмывая к черным тучам,
То замирая над волной.
Икар от мыслей и волненья
И по ночам не мог уснуть:
«Смогу ли я, как эти птицы,
Когда-нибудь крылом взмахнуть?».
И с этой мыслью о полетах
Икар пришел тотчас к отцу -
Быть может, сможет он ответить
Родному сыну-молодцу.
«Отец, ты все умеешь делать –
Скульптуры, замки и мосты.
Отец, ты мог бы крылья сделать?
Ответь, прошу, ну не молчи!».
Дедал с мечтою о побеге
Давно по острову бродил –
Он пленником себя не мыслил,
Свободы дух его манил.
«Ну, как бежать, коль это остров
И под рукою нет челна?
И тайно мне его не сделать:
Уж очень стража здесь сильна.
Ну что ж, коль ни водой, ни сушей
Нам на свободу нет пути,
Один остался путь открытым –
Придется воздухом уйти».
Дедал с полгода что-то строил,
Чертил, строгал, ломал, лепил
И, наконец, Икара как-то
К тому, что создал, пригласил.
Он показал Икару крылья –
Две пары птичьих опахал,
Которые из птичьих перьев
И воска пчел он изваял.
Чудесное отца творенье
Икар с восторгом оглядел,
И в предвкушении полета
От нетерпения горел.
Дедал одел Икару крылья,
К рукам ремнями привязал,
И перед дальнею дорогой
Он сына долго наставлял:
«Лететь, мой сын, я буду первым;
Ты делай то же, что и я, -
Не опускайся очень низко,
Не захлестнула чтоб волна.
Прошу тебя, будь осторожен,
Не залетай за облака –
Там солнце светит очень жарко
И может сжечь твои крыла.
Ну, как, мой сын, готов к полету?
Обратно ты не повернешь?
Запомни, каждым взмахом крыльев
Свободу ты себе несешь».
Сверкнули очи у Икара,
Зажглись немеркнущим огнем:
«Отец, я этим жил мгновеньем,
Годами я мечтал о нем!».
Дедал с Икаром разбежались,
Расправив крылья над собой, -
Свершилось чудо - полетели,
Взлетели в небо над скалой!
Над синим морем в синем небе
В полете сладостном Икар;
От наслажденья и восторга,
Забыл, что говорил Дедал.
Забыл отца он наставленья,
Все выше, выше он летел;
Уж облака под ним далеко:
«Ну, где там вышине предел?».
А солнце ближе все и ближе,
Все горячей его лучи,
А он считал тогда, быть может,
Что это жар его души.
Растаял воск, сложились крылья,
Теряя перья, падал он,
Он падал вниз с улыбкой счастья,
Хоть знал, что час его сочтен.
И нет в содеянном сомненья,
А лишь желанье повторить.
Одно желанье – снова в небо
И снова чудо ощутить.
Но крылья сломаны, разбиты –
Надежды нет на них, увы;
А море с каждым мигом ближе
И шум рокочущей волны.
Исчез Икар в морской пучине,
Над ним сомкнулась синева –
С тех пор то море Икарийским
Народная зовет молва.
Дедал над волнами метался,
Крича о грянувшей беде,
В ответ лишь море рокотало
И птичьи перья на воде.
На место гибели Икара
Дедал с тоскою поглядел,
Прощальный круг печально сделал
И дальше к цели полетел.
*****
Мы преклонимся пред Дедалом,
Сумевшим всех опередить,
Который смог мечты и мысли
В реальность жизни воплотить.
Склонимся низко пред Икаром,
Который смог полет познать,
И это чувство наслажденья
Нам сквозь столетья передать.
Как много лет герои эти
В легендах и умах живут;
Икар, Дедал – порыв и мудрость,
Нас в небо синее зовут.
сентябрь 2007 г.
Минос – царь острова Крит,
предоставивший Дедалу убежище;
Минотавр – свирепое чудовище с телом
человека и головой быка.
Поэма об Орфее и Эвридике
По мотивам мифов
Древней Греции
В далекой Фракии у моря
Певец великий жил Орфей.
Когда он пел, все замирало,
И даже звонкий соловей.
Орфей влюбился в Эвридику,
Прекраснейшую из рода нимф,
И посвятил он ей немало
Чудесных песен, много рифм.
Однажды, вскоре после свадьбы,
Гуляли девушки в саду,
Вдруг наступила Эвридика
На ядовитую змею.
Сомкнулись очи Эвридики,
Змеиный яд ей в кровь попал,
Подруги все заголосили -
Орфей на крики прибежал.
Певец в отчаянии плакал,
Ласкал любимую жену,
И сад, склонив печально ветви,
Скорбел с сочувствием ему.
Орфей решил в Тартар спуститься,
К божественной руке прильнуть,
Царя подземного Аида
Просить любимую вернуть.
Спустился он через пещеру
К священным берегам реки
И перевозчика Харона
Стал умолять перевезти.
Харон законы знает четко,
Не только знает – любит чтить;
Он может только души мертвых
На берег тот перевозить.
Как ни просил Орфей Харона,
Тот неприступен, как скала.
Запел Орфей, и с ним запела
Кифары звонкая струна.
Харон был вроде здесь и не был -
Он мыслями ушел в себя;
Орфей шагнул в ладью Харона,
Кифары струны теребя.
Взмахнул Харон веслом неспешно,
И незаметно, в тот же миг,
Под песнь Орфея перевозчик
Другого берега достиг.
Ступил Орфей в Аида царство –
Владенье мертвых душ, теней,
В котором только мрак и сумрак
И не бывает ясных дней.
К царю певец стопы направил,
Ведь только в силах он решить,
С собой оставить Эвридику
Или с любимым отпустить.
В своем шатре, на царском троне,
Суровый бог Аид сидел,
Супруга рядом Персефона -
Ведь у богинь такой удел.
Рыдали золотые струны,
И голос серебром звенел,
С тоскою о своей любимой
Орфей в их царстве песню пел.
Он пел о славной Эвридике,
О саде, с нимфой где ходил,
О роке злом, что так некстати
Его с любимой разлучил.
О том, как мало им фортуна
На счастье отпустила дней,
Как о прекрасной Эвридике
Тоскует и скорбит Орфей.
В потустороннем мрачном царстве
Его мольба до всех дошла,
Разбив бесчувственность и черствость,
Растрогав души и сердца.
Аид задумался на троне,
Прикрыв глаза свои рукой, -
Быть может, молодость он вспомнил
И что уже не молодой.
Страницы жизни промелькнули
Видением девичьих грез.
В плечо уткнувшись, Персефона
Рыдала, не скрывая слез,
Эринии – царицы мщенья,
От пения лишились сил,
Украдкой слезы вытирали,
Характер злобный пригасив.
Тантал забыл про голод, жажду,
Как зачарованный, стоял;
Сизиф, забросив труд напрасный,
Присел на камень, замолчал.
У ног царя свирепый Цербер
На лапы головы сложил,
Закрыв глаза, забыл о службе,
Под звуки струн во сне почил.
Окинул взором бог придворных,
Свою жену рукой обнял
И, поразмыслив, чуть подумав,
Певцу задумчиво сказал:
«Любое выполню желанье
За то, что нас ты посетил,
За то, что в этом мрачном царстве
Ты наши чувства разбудил».
«О, бог Аид, тебя прошу я -
Отдай ты Эвридику мне,
Представь же, как без Персефоны
Тоскливо было бы тебе.
Наш век короток, ты ведь знаешь,
И быстро пролетят года;
Она к тебе опять вернется,
Тогда уж точно навсегда».
«Коль ты так любишь Эвридику,
Что и в Тартар за ней пришел,
Я отпущу ее с тобою.
Пусть будет так! Вопрос решен!
И для того, чтоб вы вернулись,
Не заблудились бы в пути -
Гермес покажет вам дорогу,
Вы будете за ним идти.
Идти в пути он будет первым,
А ты, Орфей, за ним иди,
Тень Эвридики за тобою,
Но на нее ты не гляди.
И очень строго, ты запомни,
Когда пойдешь к себе домой,
В пути не вздумай оглянуться
И проверять, что за спиной».
Их бог Гермес повел на волю
Из царства мертвых душ на свет,
Он что-то приказал Харону
И что-то выслушал в ответ.
Тень Эвридики за Орфеем
Неслышными шагами шла,
А он, любимую не слыша,
Терзался мыслью: «Где она?».
«Сейчас я выйду из Тартара,
Один я выйду или нет,
А если бог Аид нечаянно
Дал мне неправильный совет,
Я буду век тогда томиться,
И век себя за то корить,
Что ты была со мною рядом,
А я не смог освободить».
И, выходя из царства мертвых,
Не выдержал певец Орфей,
Он, чтоб увидеть Эвридику,
Обличьем повернулся к ней.
«О, милый, что же ты наделал,
Не дал к тебе вернуться мне!».
Со стоном тень ее мелькнула
Пред ним в пещерной полутьме
И унеслась обратно к мертвым,
Растаяв в сумеречной мгле.
* * * * *
Семь дней на берегу потока
Орфей томился и бродил,
Но непреклонный перевозчик
Его в ладью не посадил.
Ни с чем во Фракию вернулся
Домой тоскующий Орфей.
Всего пять лет еще он прожил
Один, без жен и без детей.
* * * * *
Коль ты пришел с поклоном к богу
И смог его уговорить,
Отбрось сомнения подальше –
Советы бога надо чтить.
октябрь 2007 г.
Цербер – трехглавый, свирепый пес,
охранявший выход из царства мертвых – Аида.
Сизиф – царь Коринфа, который обманул смерть
и вернулся из царства мертвых на землю, за что был наказан:
в подземном царстве вынужден был вечно вкатывать на гору
тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, скатывался вниз.
Тантал – малоазийский царь.
Он совершил страшное преступление: убил своего сына и,
желая узнать, всезнающие ли боги, приготовил из его мяса еду
и угостил богов. В подземном царстве Тантала терзали голод и жажда.
**************
ПЕРЕХОД к СОДЕРЖАНИЮ сборника